Геннадий Зюганов: Это были самые высокие, добрые и прекрасные идеалы

19 октября 2018 15:47

Наверное, в юбилейный год комсомола все люди, прошедшие школу этой самой массовой в СССР молодежной организации, вспоминают те славные дни, наполненные трудом и учебой, крепкой дружбой и первой любовью, а главное – огромным оптимизмом и устремленностью в светлое будущее созидавшейся ими первой страны социализма. Воспоминаниями о своей комсомольской юности, размышлениями о проблемах нынешней молодежи поделился с корреспондентами газеты «Правда» лидер коммунистов России, Председатель ЦК КПРФ Геннадий Андреевич ЗЮГАНОВ.

– Геннадий Андреевич, с чего начиналась ваша комсомольская биография?

– Я прошел становление в комсомоле и горжусь тем, что мне еще не исполнилось 14 лет, а меня уже приняли в эту славную организацию. Горжусь тем, что на первом для меня комсомольском собрании избрали школьным секретарем. Горжусь тем, что моя комсомольская организация работала на всех участках, фронтах и стала чемпионом районной Спартакиады. У наc были очень интересные и содержательные дела, прекрасная ученическая бригада, своя пасека под руководством моего отца. У нас были свой опытный участок и бригада, где мы проходили подготовку, где я впервые сел за руль трактора, который стоял у нас на школьном дворе.

– Что было после школьного комсомола?

– Мне пришлось год учительствовать. В семнадцать лет я окончил школу с медалью. Директором школы был Анатолий Петрович Парамонов, инвалид войны, как и мой отец, который ногу потерял под Севастополем, еле выжил. Я из семьи потомственных учителей. У нас общий стаж 320 лет. У нас десять педагогов, пятеро военных и трое врачей. Большая семья. Меня уговорили остаться учителем в сельской школе. И я в 17 лет пошел работать учителем. Комсомольские организации в школе и колхозе были очень инициативные.

Затем поступил в вуз. Со второго курса меня призвали в армию, в Группу Советских войск в Германии, где три года, день в день, отслужил. Но и там меня избрали комсомольским вожаком. Не знаю, почему. Собрались, посмотрели, обсудили – и избрали. И, кстати, у нас был блестящий призыв – организованный, влиятельный, мощный, авторитетный. Специальное подразделение. У нас командир был Макаров, с Ладоги, очень крепкий мужик. Считался с нами очень. Если что и возникало, он говорил: давайте, ребята, вы у себя по-комсомольски поговорите. Повлияйте.

Мы готовили старослужащих ребят для поступления в вузы. Это все шло по линии комсомольской организации. Я ушел в армию, взяв три учебника: «Алгебру» Туманова (очень хорошая и толстая книжка), «Мат. анализ» Фихтенгольца и «Справочник по элементарной математике» Выгодского. Когда у меня старшина Богдан увидел в вещмешке эти три книжки, он заявил, что это запрещено. Я пошел к командиру и сказал:

«В противном случае я потеряю квалификацию. Через три года мне придется снова пойти на первый курс. А если вы разрешите эти учебники таскать с собой, я готов вести курсы по математике для старослужащих, которые готовятся поступать в вузы». «Ну это прекрасно», – одобрил командир. И более того, поощрил. В десять отбой, а мне разрешил еще час, до одиннадцати, заниматься.

– Это редкий случай?

– Крайне редкий.

– Вас ждал студенческий комсомол?

– Да. Я вернулся в институт. Отец выписывал газеты. «Комсомольскую правду» и «Пионерскую правду» я читал с малых лет. У нас в школе всегда была политинформация. Не преподаватель вел, а по очереди сами ребята. Я часто выступал. А тут приехал из армии – газет нет. А на первом этаже стенд «Комсомолки» был установлен напротив комнаты, где находился комитет комсомола. За стеклом – один разворот, за другим – еще две полосы. И пока я их не «пропашу», не отойду от стенда. Это меня хорошо поддерживало. Я любил «Комсомолку».

То ли заметили, то ли еще что, не знаю. Вдруг меня приглашает ректор, он у нас историю преподавал, и говорит:

– Мне нужен профсоюзный лидер. Я у вас веду занятия. Вы предмет хорошо знаете. Газеты читаете. У нас редко кто у стенда останавливается. Ну и вы работали учителем, три года в армии отбыли.

А я в армии в Магдебурге за три месяца окончил офицерскую школу. Сдал экзамены и получил лейтенантское звание.

– Мы хотели рекомендовать вас председателем профсоюзной организации.

– Но я же...

– Мы поможем. У вас будут большие средства. (У профсоюзов деньги были.) Вы будете ими распоряжаться. Я буду подписывать, а вы – распоряжаться. В профсоюз входят все студенты (почти четыре тысячи), все преподаватели и все сотрудники. Пять тысяч организация. И будут голосовать за вас.

Черт меня дернул – согласился.

Должен сказать, что это была прекрасная школа. Это, во-первых, все праздники, вечера, диетпитание, спортивные соревнования, турпоходы. Все это дало прекрасную школу – хозяйственную, организаторскую, управленческую. Но я бы ничего не сделал без комитета комсомола.

Комсомол имел огромное влияние в студенческой среде. А профсоюз – его сила в материально-техническом обеспечении. И мы, профсоюз и комсомол, жили как одна семья. Решали, принимали, шли к ректору, подписывали, организовывали, проводили. Участвовали во всех мероприятиях. У нас была лучшая кавээновская команда. Я был капитаном физматовской команды, и мы не проиграли ни одного конкурса.

Через год после профсоюзной работы мне говорят: «Мы хотим избрать вас комсомольским лидером».

Меня избрали. И какое-то время даже путали: то ли ты комсомольский вожак, то ли профсоюзный председатель. А еще я был старостой группы на физмате.

Одним словом, я горжусь тем, что прошел эту студенческую школу. Комсомол в университете был главным почти во всем. Ректор разрешил мне свободное посещение занятий на физмате. Меня предупреждали, что это опасно. Но когда я сдал на «отлично» сессию и получил повышенную стипендию, эти разговоры прекратились.

Комсомол предопределил мою дальнейшую судьбу. У нас были отличные студенческие стройотряды. Строительные подразделения стояли в очереди, чтобы мы сформировали для них отряды. Физматовцев любили. Мы строили сталепрокатный завод, он входил в четверку лучших заводов на Орловщине. Построили целую серию приборостроительных предприятий. Работали на колхозных полях. Строили сахарный завод. Орловские комсомольцы работали в Приангарье, строили алюминиевые заводы. На целине трудились наши бригады. Ребята рвались в отряды. Можно было прилично заработать. Организация была очень сильная.

Мы занимались трудными подростками...

– Их тогда по два человека в отряде как минимум было.

– Да. Кроме того, наш оперативный комсомольский отряд работал практически каждый вечер. Если мы выставляли патруль в Орле у кинотеатров «Октябрь», «Комсомолец», «Победа», «Родина», в парке культуры и отдыха, нарушений порядка почти не было. Каждый член отряда был с повязкой на рукаве, с удостоверением. У меня до сих пор такое удостоверение хранится. Каждый наряд возглавляли ребята, вернувшиеся из армии. Парни крепкие, грамотные, патриотичные.

На каждом факультете была сильная волейбольная команда, эстрадный ансамбль. На инязе был шикарный ансамбль. Девочки очень толковые. Прекрасный художественный руководитель.

У нас работал Андрей Ильич Курнаков, художник от бога. Один из лучших художников. Мы вместе с ним создали диорамы в Орле: диораму разгрома под Кромами белогвардейцев, которые шли на Москву, и диораму сражения на Орловско-Курской дуге.

Военно-патриотическая, поисковая работа. На Орловщине, где ни копни... Нет ни одной семьи, которая бы не пострадала. Со всего света съезжаются к нам 5 августа на праздник День освобождения Орла. «Молодая гвардия» пополнялась орловцами. Сережка Тюленин, любимый герой советской молодежи, родился на Орловщине. Еще три молодогвардейца – тоже орловские. Мой земляк Алексей Стаханов ушел в Донбасс и прославился там. У меня полдеревни в Донбассе работали. Мой родственник в Краматорске строил завод.

В комсомольской организации была насыщенная, многоплановая жизнь. Без комсомола ректор – Георгий Михайлович Михалев – не принимал ни одного решения. Сильный, волевой, очень толковый... Мы звали его Маресьевым. В сороковых годах он возглавлял молодежную организацию и по узкоколейке шел с комсомольского собрания. Дул сильный встречный ветер, пурга была. Попал под поезд, потерял обе ноги. Он ходил на костылях, но работал ректором. Талантливейший человек. А как он читал лекции... Видимо, у него самого в крови был комсомол, он любил это дело, поддерживал, воспитывал.

Один раз, правда, у нас была нестандартная ситуация.

Мы разгромили в КВН все команды в университете, и я принес кубок Дмитрию Григорьевичу Урбану, декану. Классный был руководитель, блестяще читал у нас высшую математику и являлся непререкаемым авторитетом. Хватает кубок и кричит:

– За мной, ребята!

Мы за ним бегом. Я не понимаю, куда бежим. Он опять:

– За мной!

Прибегаем к ректору, без спроса секретарши толпой врываемся в кабинет. Урбан ставит кубок на стол:

– Вот, Георгий Михайлович, вам доказательство, что интеллект у физматовцев, даже троечников, выше, чем у отличников на биофаке...

– Геннадий Андреевич, вашему поколению повезло, потому что учителями были фронтовики. Как на вашей судьбе это отразилось?

– Это ощущалось во всем. Мы договорились на комсомольском собрании открыть Вечный огонь у памятника героям-танкистам, комсомольцам. В центре Орла, у единственного тогда уцелевшего дома. Все смела война. Я читал у Константина Федина: «Орел напоминает кладбище каменной крошки, надетое на кольцо полусгоревших деревянных слобод». Очень точная характеристика. Мой отец, который возвратился в город на одной ноге, потом рассказывал, как выглядели центральные улицы: сплошные завалы из камня и щебенки.

А этот дом уцелел. Мы там поднимали флаг Победы – за Родину, за Сталина. Перед ним горит Вечный огонь и находится комсомольско-пионерский пост. Все без исключения школы, пионеры и комсомольцы обязаны были пройти через музей истории, диораму и застыть в почетном карауле на посту. Даже в девяностых годах мы ни на один день не снимали этот пост. Многие тогда испугались. Но пост никогда не снимался. Ельцин приехал и был поражен обилием красных знамен Победы. И когда его сподвижники хотели сделать замечание местной власти, Ельцин их остановил, сказав, что находится на героической земле и всем надо учиться тому, как нужно беречь славу героев.

У нас шефы, руководители, преподаватели были в основном участниками войны. Это люди уникальной породы. Меня отец поражал. В тридцать лет ушел на фронт, хотя у учителей была бронь. Сражался в Молдавии, защищал Одессу. В Севастополе был очень тяжело ранен, но после пяти операций выжил. Он помнил всех. Мы ездили к его другу Загорулько, тоже учителю, под Киев. Загорулько вместе с Пивоваровым, рабочим из Ростова, вытащили на плащ-палатке моего отца. Они спасли его. Я иногда просто поражался. Пройдя такие испытания, такой мрак и ужас, они сохранили внутреннюю теплоту, благодарность, дружеские отношения, не озлобились. Это были удивительно добрые люди по отношению к детям и молодежи.

Комсомол может сыграть уникальную роль для страны, стать преемником лучших традиций героического поколения. Ведь все, что строилось в стране, строилось руками молодых людей.

Я передал президенту письмо, подписанное талантливыми людьми – Тяжельниковым, Мишиным, Шмойловым, Пахмутовой, Добронравовым, Кобзоном, – о восстановлении детско-юношеской организации. Путин подписал указ о создании Российского движения молодежи в учебных заведениях. Хорошо развиваются пионерские организации, например, в Комсомольске-на-Амуре. Раньше власть препятствовала. Сейчас, даже после указа, иногда не помогает, крутится, хмурится. Но тем не менее дело движется. Нам, например, в День пионерии отдают Красную площадь. Мы в течение дня там исполняем свои песни, привозим со всей страны пионеров.

Двадцать лет назад с согласия родителей собрал десять ребят. Позвонил генералу, который командует охраной Кремля и Красной площади. Говорю:

– Приведу и перед Мавзолеем В.И. Ленина приму в пионеры десять человек.

В телефонной трубке наступила тишина. Потом слышу:

– Приводи. Тебя пустят. Но ты мне не звонил.

Я привел. Мне открыли все. Охраняли. Журналистов собралось с полсотни. Люди с изумлением смотрели. Зачитал клятву. Страну любить. Уважать свою историю. Помогать слабым. Отлично учиться. Провел детей через Мавзолей. И вдоль Кремлевской стены.

Обратил внимание: никто из журналистов в этом святом месте никогда не был. Они нашу историю не знают. Не знают, что здесь четыреста с лишним человек похоронены. Что там лежат все маршалы и генералы, которые ковали нам Победу. Что там Гагарин со своими товарищами, три гения – Келдыш, Королев, Курчатов, которые ракетно-ядерный паритет обеспечили.

Мы собирали родственников тех, кто там захоронен. Наташа Конева помогла – умница, прекрасный организатор. Подписали письмо Путину о том, что категорически против любых раскопок в Красном некрополе. И Путин при мне и при всех лидерах думских фракций сказал, что пока он здесь, такого позора не будет.

Считаю, что возрождение детско-юношеской организации невозможно без уникального опыта комсомола. Без него нам не на чем учить и воспитывать. Возьмем тех же волонтеров. Слава богу, добавили добровольцев. Добровольцы – это не просто волонтеры. Это нечто более близкое нам, нашему опыту, комсомольской судьбе.

Нам надо все сделать, чтобы эпоха комсомольская была снова поднята на щит. Она того заслуживает. Без опыта комсомола из кризиса мы не выйдем. Это принципиально важно. Я все делаю, чтобы возродить детско-юношеское движение. Конечно, сегодня таких возможностей, как раньше, нет.

Когда с Крымом вопрос стал близиться к решению, я пошел к президенту. Говорю:

– Вы мост там скоро не построите. Минимум три-четыре года. Вы промышленность там быстро не восстановите. У вас нет ресурсов. Но если мы возьмем под свое крыло «Артек» и покажем, что мы заботимся о детях, об этом узнает не только страна, но и весь мир.

Он говорит:

– Пусть там решают.

– Они никогда не решат. Я там был и пришел в ужас.

В свое время в «Артеке» был еще и «Аю-Даг» – лагерь для подготовки зарубежных молодежных лидеров. В комсомольскую бытность мне как-то позвонили от Тяжельникова и Пастухова и попросили поехать туда. Две смены там работал, помогал этим лидерам, выполнял должность министра. Там были министр спорта, министр безопасности и т.п. Я возил ребят по всему Крыму.

Снова говорю президенту: давайте возьмем «Артек» под свое крыло. Он засомневался. Потом Путин на встрече членов Совета Федерации и наших думцев в Крыму, прежде чем подняться на трибуну, сказал:

– Геннадий Андреевич, я вашу просьбу выполнил. Подписал указ. «Артек» будет федеральным. Но вы будете отвечать за его восстановление.

Мы три года формировали там строительные бригады, ходили по министерствам, выбивали деньги, готовили проекты. Уже освоили десять с лишним миллиардов рублей, ввели шестьдесят объектов.

Мы пошли по стопам Ленинского комсомола. Возродили спортивное движение. Haш клуб впитал в себя все лучшее в футболе, плавании, фигурном катании. В прошлом году организовали открытое плавание на милю, участвовали 40 стран. Проводим конкурсы детей из малообеспеченных семей по всем видам творчества. Восстановили уроки в школе «Наше знамя – Знамя Победы».

Меня поразило, как преподают историю в кадетском классе. Отличные ребята, хорошие лица. Задаю вопрос: кого знаете из командующих, кроме Жукова? Молчат. Не знают. Как с такими знаниями можно формировать гражданина и патриота?

Мы формируем свои строительные отряды. Был уникальный отряд, в котором работали вместе русские, украинцы и белорусы. Даже из Западной Украины были. Дружно работали. Я в этом отряде был. Совсем другая атмосфера, чем в дискуссиях на телевизионном экране.

Надо возрождать молодежное движение. А студенческое движение просто просится. Кстати, свою команду по линии футбола мы формировали на базе студенчества МГУ. Взяли полтора десятка ребят, среди них сын Мельникова, моего первого зама. Команда так и называется – «КПРФ». Четырежды выигрывали первенство Москвы, пять раз выигрывали кубок Москвы и стали чемпионами в Высшей лиге.

– Как кадры готовите? Что из опыта комсомола применяете?

– Хороший вопрос. Это самая большая проблема сегодня в стране. Резерва кадров нет. Высший эшелон в этом плане весь обанкротился. Раньше молодой человек проходил школу пионерии, комсомола, получал хорошую подготовку в вузе, на производстве и граждански, сознательно, интеллектуально был готов к государственной работе.

Поэтому мы по решению съезда создали свою школу для лидеров. Поставили задачу подготовить тысячу молодых лидеров. Уже подготовили 800. В основном это люди 25–30 лет, которые себя зарекомендовали, могут на местах передавать опыт и управлять коллективами. Школа пользуется успехом. Не успеваем готовить всех желающих.

Говорят, что молодежь теперь плохая, не та, но я не разделяю эту точку зрения. Она разная, больше нацелена, чем прежние поколения, на успех, на карьеру. Но молодежь сегодня не подвержена антисоветизму. Ребята и девчата хотят сами разобраться. Они хотят понять. Когда им рассказываешь о нашей молодости, о том, что я, будучи студентом, получал стипендию 45 рублей и мог поехать в Крым, поклониться тем местам, где отец сражался, попутешествовать и вернуться с гостинцами, – у них голова просто едет. У меня сын Бауманское училище с отличием окончил. Он за свою стипендию до Тулы бы не доехал, а обратно пешком бы пришлось идти. Я рассказывал, что, получая стипендию 45 рублей, мне рубля хватало на день без проблем. У нас в университете была прекрасная столовая.

– А как вы оцениваете современную молодежную политику?

– Современной молодежной политики нет. Что такое государственная политика? Государство, держава стоит на четырех опорах. Первая вертикаль – это сильная исполнительная власть. Вторая – коллективная основа жизни. Мы без коллективизма просто бы погибли.

Третья опора – высокая духовность. Русский мужик наш без духовности или запьет, или...

И четвертая – без справедливости мы не можем жить.

Вот любую опору вынимай – и здание рухнет. Эти же вынимают все подряд.

Надо, чтобы семья передавала лучшие традиции, школа воспитывала гражданина и патриота, студенчество формировало гражданина и классного специалиста. Чтобы у каждого было после вуза рабочее место. Если два-три года по специальности не работаешь, то дисквалифицируешься. Должно быть все это выстроено.

У Советской власти все это было. Октябрята, пионерия, комсомол, студенческое движение, научные студенческие общества, дворцы пионеров, станции юных техников и натуралистов, походы, стройотряды, выдающиеся стройки, армия, космос... Это была система, и молодой человек, впитывая все это, проходил школу жизни, школу управления.

Сейчас молодые люди приходят к нам. Хорошие ребята, но абсолютно без всяких навыков работы с людьми.

– Геннадий Андреевич, традиции студенческого комсомола продолжают жить. В высшей школе работают факультеты общественных профессий, школы молодого лектора, восстанавливаются студенческие строительные отряды. Например, в МИИТе, ныне Университете железнодорожного транспорта, бережно сохраняются и развиваются лучшие традиции комсомола. Только теперь не называются комсомольскими.

– Так и должно быть. Ведь новое придумать непросто. Хотя и оно появляется.

– Сегодня в стране нет необходимого резерва кадров. Но почему не создать общероссийскую студенческую организацию?

– Я двумя руками «за». Власть почуяла необходимость этого опыта. Они проводят форумы молодых преподавателей, ученых, специалистов в области гуманитарных и технических наук, «Территорию смыслов на Клязьме». Раньше нас не приглашали, теперь приглашают. Мы едем своей командой, мощной, комсомольской. С нашими яркими лидерами – Юрием Афониным, Дмитрием Новиковым, Казбеком Тайсаевым, Владимиром Исаковым, Марией Дробот, Ярославом Листовым.

Триста человек от нас участвовали во Всемирном фестивале молодежи и студентов в Сочи. Это наша была инициатива о проведении фестиваля. Когда на открытии XIX Всемирного фестиваля молодежи и студентов президент Всемирной федерации демократической молодежи Николас Пападимитриу сказал: «Мы гордимся тем, что находимся в стране героев, которые победили фашизм во Второй мировой войне и сто лет назад изменили историю» – весь стадион встал, тридцать тысяч, был поистине шквал аплодисментов.

Там присутствовали почти все губернаторы. Один из них смотрит на меня и спрашивает, что случилось. Отвечаю: так молодежь воспринимает левые идеи. Она острее чувствует вашу олигархическую, грабительскую политику. Мы погибнем с этой политикой.

Нам дали 15 залов на этом фестивале. Был зал Великого Октября. Зал Ленина. Зал Фиделя Кастро. Зал Че Гевары. Зал крейсера «Аврора». Зал 100-летия Ленинского комсомола. Зал пионерской организации. У нас там встать негде было.

Я принимал участие в подготовке двух фестивалей – в Берлине в 1973 году и в Москве в 1985-м. Могу сказать, что почва для работы среди молодежи сейчас очень благоприятная.

– Советская высшая школа в пятидесятые годы была мировым лидером. Вопрос вам как политику: что нужно сделать, чтобы возродить эти традиции?

– Нам в 1994 году Всемирный банк подготовил программу реформы образования на переходный период. Я этот документ носил Путину и демонстрировал в Думе. Его готовили десяток стран и наша «пятая колонна». Там была поставлена задача: рынок все отрегулирует. Не нужны инженеры. Бакалавры и магистры все решат. Не нужно профтехобразование. Рынок подскажет, кто нужен. Не нужны педагоги, педвузы и т.д. И стали рушить все подряд. А потом спохватились: ни токарей, ни слесарей, ни фрезеровщиков. Полный мрак и кошмар. Не хватает учителей начальных классов.

По этой программе надо было оставить четыре-пять базовых предметов. Фурсенко их представил. Физкультура: раб должен быть здоровым и крепким. ОБЖ: ты должен уметь сумкой в подъезде отбиваться. История: написали 50 учебников под диктовку Джорджа Сороса, где ничего нет от нашей подлинной истории. И иностранный язык.

Чем прославилась наша школа? Тем, что была создана база подготовки нового поколения. Девятнадцать предметов. Преподавали полный цикл гуманитарных дисциплин – русский язык, литературу, историю, обществоведение. Учили быть гражданином. Математика, физика, химия, биология. На базе этих предметов сделаны за столетие все главные открытия. Учили производительному труду – от столярной мастерской до робототехники.

Мы воспитали целое потрясающее поколение. Когда наши космонавты полетели, американцы прислали к нам бригаду, огромную комиссию. Я читал их доклад – две тысячи страниц. В середине доклада была глава «Что знает Иван и чего не знает Джонни». Они поняли, что проигрывают в школе и в студенческой аудитории. В десять раз увеличили ассигнование на образование. Стали по миру скупать самые талантливые кадры.

Сейчас пытаемся восстановить образование после фурсенко-ливановского погрома. Либеральная оппозиция бесится и орет. Но без базового образования в школе мы ничего не получим. Ничего.

Кто знает в 10–12 лет, кем он будет завтра? Если молодой человек до 14 лет получил эту базу, то завтра он сможет шагать и в гуманитарной сфере, и в научно-технической, и в биологии, и в электронике. У него будет фундамент, с которого он завтра сможет стартовать в любую сферу.

Вместе с Жоресом Ивановичем Алферовым, нобелевским лауреатом, Мельниковым, Кашиным, Смолиным, Плетневой мы подготовили закон об образовании, впитавший все лучшее из русско-советской и мировой школ. Мы создали в совхозе имени Ленина, у Павла Грудинина, превосходную школу и детский сад. На суперсовременном уровне. Взяли все полезное из отечественной и мировой школы, лучшие технологии. Построили детский парк. Не Диснейленд, а Детский парк по мотивам сказок Александра Пушкина со всеми действующими лицами. Все открыто и бесплатно. Средняя зарплата в совхозе – 78 тысяч, прекрасный фруктовый сад. Поле клубники в сто гектаров. Можно летом приехать и заработать.

– Что бы вы хотели сказать ветеранам комсомола накануне столетия? И если говорить о лидерах, вожаках, друзьях, товарищах, о студенческом братстве, кого бы вы хотели вспомнить?

– Мое первое удостоверение подписано Евгением Михайловичем Тяжельниковым. Второе – Борисом Николаевичем Пастуховым. С Виктором Максимовичем Мишиным вместе работали. С Михаилом Алексеевичем Шмойловым мы восстановили «Снегири». Построили 34 объекта, создали лучшую здравницу, там все сделано для детей.

С Владимиром Андреевичем Житеневым вместе работали в одном кабинете в ЦК, хочу поклониться его памяти.

Много талантливых ребят.

Когда я был подвергнут полному остракизму, меня спасло комсомольское братство. Реально спасло. И за границей та же картина. В восьмидесяти странах был. Куда ни приедешь, слышишь: учились у вас, учились в советских вузах. Все относятся прекрасно. С Цзян Цзэминем я пел «Подмосковные вечера», когда он ездил в Ясную Поляну поклониться Толстому. С Мубараком говорил на русском языке. Он у нас учился в летном училище.

Я должен выразить благодарность прежде всего своим комсомольским учителям, пожелать им успехов и всем тем ребятам, кто прошел эту уникальную школу и остался верен идеалам, которые у комсомола были самые высокие, добрые и прекрасные.

Беседу вели Владимир АФАНАСЬЕВ и Владимир БАРСУКОВ

Последние подробности

Прямой эфир
23:35
Художественный фильм «В дальнем плавании» (12+)