100 минут антисоветизма от «Ивана Денисовича». Статья Дмитрия Новикова

Народная газета «Советская Россия» опубликовала статью Дмитрия Новикова «100 минут антисоветизма от «Ивана Денисовича». Заместитель Председателя ЦК КПРФ размышляет о том, что получается из настойчивых попыток власти надувать авторитеты из антисоветчиков

Вот уже и специальная операция на Украине в разгаре. И интернет-аудитория радостно приветствует появление в ходе этих событий красных стягов. И самые вдумчивые эксперты предлагают шире использовать данный советский символ, приводя безукоризненные аргументы. И шаги такого рода могли бы немало послужить сплочению нашего общества – советского в своей основе. Сама власть о необходимости сплочения говорит ведь не так уж и редко. И все-таки…

И все-таки никто не может поручиться, что нормализация, наконец, наступит. Что призывы Г.А. Зюганова будут услышаны и в день 9 Мая вокруг ленинского Мавзолея не возникнет очередных фанерных заборов. Что главный официозный пропагандист Дмитрий Киселев не продолжит упорно поднимать на щит Ивана Ильина – самого непригодного для темы денацификации русского автора. Что деньги налогоплательщиков не будут тратиться на фабрикацию бессчетного количества антисоветских поделок.

Увы, все упомянутое – не простое предположение. Не далее как в конце сентября минувшего года на экраны кинотеатров вышла экранизация повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Режиссер Глеб Панфилов снял и выпустил в прокат фильм под названием «Иван Денисович». В англоязычном прокате он был озаглавлен «100 минут». Появление этого кино прямо указывает на то, какие вещи власть по-прежнему готова щедро спонсировать.

Александр Солженицын написал свою повесть в 1959 году. Сюжет строился вокруг одного дня заключенного Ивана Денисовича Шухова. Произведение начиналось с подъема, а заканчивалось отбоем. Один день становился, по задумке автора, универсальной единицей измерения лагерной жизни. Проживая его вместе с героем повести, читатель узнавал дополнительные подробности: как Шухов попал в лагерь по ложному обвинению, как устроен лагерный быт, какие люди окружают центральную фигуру повествования. Основную идею романа описал Александр Твардовский: «Лагерь глазами мужика».

Сама по себе литературная основа будущего фильма получилась неоднозначной. С одной стороны, она исполняла политический заказ на очернение сталинской эпохи. В 1962 году первую повесть начинающего писателя напечатали огромным тиражом с благословения самого Хрущева. Мало кто догадывался тогда, что «Один день…» станет прологом к «Архипелагу ГУЛАГу».

С другой стороны, Солженицын не был бесталанным автором. Повесть высоко оценили многие мэтры советской литературы. В их числе Твардовский, Симонов, Чуковский. Писателю удалось мастерски реализовать идею произведения, и ему пророчили большое будущее.

Что же из первоначального авторского замысла, из всей описанной им противоречивой истории удалось перенести на экран Глебу Панфилову? Прямо скажем, немногое. И первым «на свалку» отправился осевой момент первоисточника – идея «одного дня».

В повести Шухов был солдатом, мужиком, который попал в лагерь по несправедливости. Его прошлое не играло особенной роли: в произведении про лагерь и людей в нем герой целиком был помещён в рамки одного дня. В фильме же Шухов обзаводится подробной предысторией. Теперь он герой войны, подбивший в одном бою пять танков. Он бежит из немецкого плена, в чем ему помогают мистические силы. Единица измерения, в честь которой назван оригинал, разрушена и переиначена: раньше Иван Денисович проживал свой один день, а теперь зритель смотрит свои сто минут – ровно столько идет фильм.

Не нашлось в киноработе места и «лагерю глазами мужика». Чуковский в рецензии на повесть так описывал главного героя: «Шухов – обобщенный характер русского простого человека: жизнестойкий, «злоупорный», выносливый, мастер на все руки, лукавый – добрый. Родной брат Василия Теркина». Как далек от этого образ Филиппа Янковского!

Фильм страдает всеми недугами современной российской драмы: переигрывание, постоянная истерика в кадре, нездоровый эмоциональный накал. Простой русский человек не сможет узнать в этом Шухове ни себя, ни своего прадеда – современника Теркина. Неясно только, виноват ли тут режиссерский замысел, или такова уж измельчавшая отечественная актерская школа.

Можно еще немало упреков адресовать Панфилову. Мол, и солагерники Шухова вышли какие-то пустые, картонные. И повествование провисает… Но главная проблема фильма не в этом.

Первая солженицынская повесть получила высокую оценку потому, что содержала в себе важное противоречие. Человек в ней переживал невзгоды советского трудового лагеря, но сам-то человек был советский! Относиться к данному обстоятельству можно было по-разному, но это было интересно. Тут было с чем спорить. В более поздних произведениях Солженицын откажется от этого взгляда. Он просто променяет зачатки таланта на откровенную политическую конъюнктуру.

Что же касается фильма, то он, в отличие от своей литературной основы, сразу рожден именно таким – конъюнктурным. Живое противоречие выхолощено начисто. Главный герой – лишь беспомощная жертва. На протяжении ста минут ее протаскивают через жернова бессмысленной и беспощадной карательной машины. Как зрителя в кинотеатре. То, что вызывало интерес в «Одном дне Ивана Денисовича», в «Иване Денисовиче» удалено хирургически.

Конечно, режиссер не обязан снимать фильм след в след по первоисточнику. Кинокартина способна обладать собственным замыслом, самостоятельной ценностью. Но такого цельного, интересного замысла в произведении Памфилова как раз и не просматривается.

Что случилось со всеми ключевыми моментами? С идеей «одного дня»? Со взглядом глазами «простого русского человека»? С противоречием «советского человека в советском лагере»? Их будто вынули. А на их место ничего не поместили. Да и было ли что помещать? Весь фильм – одна гротескная, фантастическая пародия на эпоху. Главное в нем – его махровая антисоветчина. Это откровенно слабое кино.

И зрители считают так же. Прокат фильма в кинотеатрах России начался 23 сентября 2021 года. К началу 2022 года сборы от его демонстрации принесли лишь 6,8 миллиона рублей. Бюджет же картины составил 170 миллионов. Массовый зритель – тот самый простой русский человек – голосовал рублем в пользу других фильмов, «крутившихся» в соседних кинозалах. По большей части, это было голосование в пользу песчаных червей «Дюны» и космического паразита из «Венома». Тоже фантастика, но сделана более мастеровито.

Когда желание казнить свое прошлое так и сквозит, ничто не помогает избавиться от ощущения политического заказа. Не выручает ни поддержка Министерства культуры, ни содействие телеканала «России 1», ни щедрое финансирование дочерней компанией Газпрома «Централ Партнершип». Не спасают и многолетние попытки объявить Солженицына нашим новым всем. Людей ведь не обманешь. И им вполне понятен законченный Солженицын с его нудными и злобными «Архипелагом ГУЛАГа»ом и «Красным колесом».

Всякое произведение настолько важно аудитории, насколько связано с жизнью людей. Мертвечина не способна сотворить живое. Провал «Ивана Денисовича» еще раз показал, что некоторые деятели искусства – и не только они – давно разошлись с жизнью страны. Особенно показателен тот факт, что их злоба обращена к эпохе, когда отечественное киноискусство было подлинно великим. Вот и фильмы в то время не называли в честь их продолжительности.