Рецессия будет долгой

В начале июня были опубликованы индексы деловой активности IHS Markit PMI по России и ряду других стран мира. Они показывают, что, несмотря на заметное ослабление карантинных мер, падение экономической активности продолжается. Теперь основной причиной продолжения спада стал коллапс потребительского спроса, и такая ситуация продлится еще долго. Комментарий экономиста Татьяны Куликовой.

Материалы по теме

3 мая 2020 Под тенью коронавируса. Цифропленники 25 апреля 2020 Почему умерших от коронавируса в Восточной Европе в 60 раз меньше, чем в Западной 4 апреля 2020 Николай Арефьев: Экономика России в период карантина 28 марта 2020 Коронавирус заставил вспомнить о национализации, Статья Валентина Катасонова 21 марта 2020 Что общего между коронавирусом и СПИДом 24 февраля 2020 Экономика коронавируса 1 июня 2019 Николай Арефьев. Борьба с… экономикой

Наиболее важными и надежными индикаторами считаются индексы PMI от компании IHS Markit. Показываемая ими динамика роста или спада экономики впоследствии почти всегда с большой точностью подтверждается статистическими данными. Поэтому индексы IHS Markit PMI широко используются как бизнесом, так и правительствами и центробанками разных стран для оперативного планирования.

Компания IHS Markit ежемесячно составляет индексы деловой активности PMI по целому ряду стран мира, включая Россию. По России составляются два индекса PMI: по промышленности и по сфере услуг. Вместе с собственно индексом публикуется небольшой пресс-релиз, где поясняется, за счет каких компонентов складывается итоговая цифра и какие факторы оказали на нее наибольшее влияние.

Шкала индексов PMI выбрана так, что показатель 50 означает: ситуация в целом не изменилась по сравнению с предыдущим месяцем; показатель выше 50 означает рост, а ниже 50 – спад. При этом масштаб выбран таким, что значения индексов IHS Markit PMI в обычное время редко выходят из диапазона 45–55; ниже 45 – это уже серьезный спад. На пике экономического кризиса 2008–2009 годов значения PMI по странам, наиболее сильно затронутым им, достигали значений 30–35.

Теперь посмотрим, что говорят нам индексы PMI о нынешней ситуации. Мы видим, что влияние пандемии на российский сектор услуг уже в марте было весьма значительным: соответствующий индекс PMI составил 37,1, что на тот момент было самым низким значением за всю историю наблюдений (индекс PMI в секторе услуг по России составляется с декабря 2010 года). Это и понятно: уже в марте, до официального объявления режима самоизоляции, люди стали реже посещать многолюдные общественные места без необходимости.

Однако в промышленности в марте влияние кризиса в целом было еще малозаметным, несмотря на некоторые логистические проблемы из-за закрытия экономики Китая. Значение индекса PMI в промышленности за март составило 47,5, что почти не отличается от значений за предшествующие несколько месяцев: начиная с мая 2019 года индекс устойчиво находился в зоне спада (ниже 50), а в ноябре 2019-го опускался до 45,6. Основной причиной ухудшения ситуации уже тогда было падение спроса. Это еще раз подтверждает то, что экономический кризис назревал давно, а пандемия стала лишь спусковым крючком для обвала.

Апрельские индексы PMI вполне ожидаемо оказались совершенно провальными. По многим странам были обновлены исторические минимумы, причем с огромным отрывом. По России индекс PMI в промышленности составил 31,3, что стало минимальным значением с начала наблюдений – с 1997 года; а в сфере услуг индекс провалился до немыслимого прежде значения 12,2. Похожие значения индексов были и в других странах мира.

Однако, как ни поразительны были значения PMI за апрель, они не несли никакой новой информации, которую можно было бы использовать для прогнозирования. Ведь в апреле был пик ограничительных мер по всему миру, и во многих странах, включая Россию, большая часть экономики просто остановилась. Так что эпохальный провал деловой активности в апреле по сравнению с мартом, когда экономика еще работала в более-менее нормальном режиме, был виден невооруженным глазом – без всяких индексов.

А вот показатели за май, напротив, очень информативны. В это время ограничительные меры уже начали постепенно сниматься, так что естественно было ожидать значений индексов в зоне хотя бы немного выше 50, означающей пусть слабое, но все-таки улучшение ситуации по сравнению с предыдущим месяцем. Но нет, оба индекса PMI по России оказались по-прежнему глубоко ниже 50, что означает: ситуация продолжает ухудшаться даже по сравнению с нерабочим апрелем.

Индекс PMI в промышленности за май составил 36,2, в сфере услуг – 35,9. Если не считать апрельский провал, то эти значения оказались минимальными с 2009 года, причем с большим отрывом. То есть спад продолжается, но его темпы по сравнению с апрелем несколько замедлились, оставаясь при этом очень высокими по историческим меркам. В пресс-релизе компании указано, что на фоне дальнейшего падения спроса продолжали сокращаться и объемы выпуска, и численность рабочей силы; также по сравнению с апрелем существенно ухудшились деловые ожидания.

Похожая ситуация и в других странах мира: там тоже индексы за май оказались значительно ниже 50 (единственное исключение – Китай). Однако майские индексы PMI в промышленности в других странах мира – даже в тех, что сильно пострадали от пандемии, – все-таки выше, чем в России. Ниже только в Индии, где из-за жесткого карантина наблюдается настоящий коллапс экономики. Так, по миру в целом майский индекс PMI в промышленности составил 42,4.

Все это говорит о том, что никакого V-образного восстановления экономики не будет. Даже после полного снятия карантинных ограничений деловая активность не восстановится до прежнего уровня, поскольку теперь основным фактором, препятствующим восстановлению, является падение спроса.

Этот эффект в той или иной мере проявляется во всех странах мира, но в России он выражен ярче из-за более глубокого падения доходов населения. Так, по оценкам экспертов из НИУ ВШЭ, падение реальных располагаемых доходов населения во втором квартале этого года составит 18% по сравнению с соответствующим кварталом прошлого, и это с учетом антикризисных мер поддержки населения; без их учета падение составило бы 21,8%. Согласно проводимому НИУ ВШЭ опросу общественного мнения, в конце мая 13,5% респондентов сообщили, что полностью лишились дохода, у 31,8% доходы значительно снизились, а еще у 15,7% они снизились незначительно.

Если учесть, что реальные доходы населения и до пандемии в течение шести лет почти не росли, а многие семьи не имеют значимых сбережений, то такое падение приведет к серьезным социальным последствиям. Антикризисные выплаты правительства несколько смягчают ситуацию для семей с детьми, но остаются другие уязвимые категории граждан, которые не получают сколь-нибудь значимой поддержки от государства. Это в первую очередь граждане предпенсионного возраста, ведь у большинства из них дети уже выросли, а работу в таком возрасте людям, особенно не имеющим высокой квалификации, найти трудно даже без всякой рецессии.

Столь значительное падение доходов населения при отсутствии сбережений имеет не только социальные последствия, но и экономические. Потребительский спрос будет падать, в результате чего сократится производство, а предприятия продолжат увольнять сотрудников, что, в свою очередь, приведет к дальнейшему падению доходов населения. Этот порочный круг, к сожалению, уже сформировался. На него накладывается еще и падение объемов потребительского кредитования, которое в прежние годы хоть как-то поддерживало внутренний спрос на фоне стагнирующих доходов населения. Теперь, даже если бы пандемия чудесным образом завершилась уже сейчас и все ограничительные меры были полностью сняты, этот порочный круг все равно продолжал бы оказывать давление на экономику.

Между тем до массового производства вакцины еще далеко, даже если она будет получена в ближайшее время. А пока нет массовой вакцинации, на экономику – особенно в сфере услуг – будут давить еще два фактора: требования регулирующих органов по социальному дистанцированию и «добровольная самоизоляция» (возможно, частичная) тех граждан, которые угрозу заражения воспринимают всерьез. Скажем об этом подробнее.

Для многих отраслей сервисного сегмента экономики требования по социальному дистанцированию будут увеличивать себестоимость услуг в разы. Так, например, при шахматной рассадке в театре будет продаваться билетов вдвое меньше, а все издержки на создание спектакля останутся прежними. Удвоить цену билета не получится: в нынешней ситуации с доходами населения так можно вообще лишиться выручки. Таким образом, многим театрам, кинотеатрам, музеям, фитнес-клубам и другим предприятиям, где велика доля фиксированных затрат в себестоимости (то есть доля затрат, не зависящих от числа клиентов, – например, аренда, коммунальные услуги и т.п.), придется вообще закрыться, так как продолжение работы станет для них нерентабельным.

В других отраслях, например, в общественном питании, салонах красоты и т.п., требования по социальному дистанцированию будут приводить к сокращению числа клиентов, следовательно, для их обслуживания не понадобится столько персонала. Значит, будут новые увольнения.

Кроме того, многие не спешат посещать общественные места даже после снятия ограничений. Это прежде всего пожилые люди, а также те, кто имеет среди своих знакомых тех, кто тяжело болел коронавирусом или умер от этой болезни. Для таких людей коронавирус – это не абстрактная картинка из телевизора; они относятся к опасности заражения очень серьезно и избегают общественных мест, а значит, гораздо реже пользуются многими услугами, даже если у них для этого есть средства.

В России пока таких людей еще не так много, как в США и в Европе: у нас смертность от коронавируса заметно ниже, и далеко не все лично знакомы с кем-то, кто тяжело болел или умер. Более того, опрос, проведенный в мае НИУ ВШЭ, показал, что 23,2% россиян вообще не верят в коронавирус, а еще 9,6% считают, что его опасность преувеличена. Так что фактор такой «добровольной самоизоляции» пока оказывает на экономику России не столь существенное влияние, как во многих других странах. Но со временем – точнее, с ростом общего числа тяжелых случаев болезни – его значение будет расти.

Именно поэтому значения индекса PMI в секторе услуг за май, когда экономика начала открываться, оказались столь низкими. Ведь в апреле предприниматели еще думали, что надо только как-нибудь пересидеть карантин, а потом все наладится. А в мае, когда они увидели, насколько просел спрос и какие санитарные требования их предприятиям придется соблюдать еще многие месяцы, то поняли, что скорого возврата к докризисной жизни не будет, и начали пересматривать свои долгосрочные планы, увольнять сотрудников. Более того, в мае усилились ожидания, что осенью нас ждет вторая волна пандемии, так что многие предприниматели стали откладывать инвестиционные планы до лучших времен, и это еще один серьезный удар по деловой активности, даже если этой второй волны так и не случится.

Итак, резюмируем. Снятие карантинных мер не приводит к возврату деловой активности до прежних уровней, так как теперь появились новые мощные факторы, способствующие продолжению спада. Это в первую очередь провал потребительского спроса. Он имеет место повсюду в мире, но в России выражен сильнее, чем во многих других странах, из-за более значительного падения доходов населения. На замещение внутреннего спроса экспортным надеяться не приходится, поскольку рецессия затронула весь мир. Государственные расходы на поддержку экономики тоже не смогут переломить ситуацию. В развитых странах на поддержку экономики и доходов населения тратятся триллионы долларов и евро; это смягчает ситуацию с доходами населения и уровнем жизни, но вернуть экономику к росту все равно не получается. Так что теперь уже ясно, что V-образного восстановления экономики не будет; готовимся к затяжной рецессии.